Сегодня нечасто вспоминают, что как таковая первая площадь Сената в Санкт-Петербурге располагалась на Стрелке Васильевского острова. Окруженный судоходными водами Финского залива, Большой и Малой Невы, он изначально застраивался как центральный район морской столицы. Таким образом, площадь, расположенная на остроконечном мысе и хорошо обозреваемая, призвана была стать композиционным центром города. Функциональная же ее значимость определялась присутствием здания Двенадцати коллегий, первое время включавшего в себя Сенат и Синод. Стоит ли лишний раз доказывать, что хроника возведения главного правительственного здания петровского времени и проектирования «первой Сенатской площади» является отражением важнейшего этапа в истории всего государства. Между тем, вряд ли ее можно считать до конца изученной и однозначно оцененной.
 |
 |
Фрагмент топографического изображения новой русской столичной резиденции. Изд. И. Б. Хоманном. Нюрнберг, 1716–18(?) гг. |
Генеральный чертеж Санкт-Петербурга. Ж.-Б.-А. Леблон, 1717 г. |
По плану 1717 г. французского архитектора Ж.-Б. А. Леблона правительственный центр со зданиями Сената и Ратуши должен был находиться в центре Васильевского острова. На Стрелке же предполагалось разбить общественный парк и возвести палаты сановников. Блестяще выполненный чертеж генплана безапелляционно перечеркивал многое из уже построенного к тому моменту. Воплотиться, правда, ему оказалось не суждено, так как двумя годами позднее один за другим ушли из жизни три видных столичных зодчих: сам Ж.-Б.-А. Леблон, Г. И. Маттарнови и Г. И. Устинов. Положение дел с реализацией этого замысла дополнительно осложнилось и тем, что светлейший князь А. В. Меншиков, Д. Трезини, а также многие их современники, имевшие достаточный авторитет при дворе, плюс сами строители не принимали идей Леблона. В итоге император пересматривает и отменяет генплан скончавшегося архитектора. К тому же, со смертью Маттарнови строительство многих общественно-важных зданий прерывается на стадии нулевого цикла.
 |
В сентябре 1719 г. заключается контракт с новым городским архитектором Санкт-Петербурга – на сей раз выходцем из Базеля Николаем Фридрихом или в русифицированном варианте «Николаем Федоровичем» Гербелем. До самой своей кончины тот состоял на службе его Императорского Величества. Оба умерли на стыке 1724-25 гг., причем основатель города пережил своего зодчего всего-то на четыре месяца. Фактически эти пять лет их совместной работы явили собой урбанизационный период превращения крепостей и верфей, живописно разбросанных по берегам Невы, в столицу России. Швейцарский мастер тут же приступает к созданию собственного проекта генерального плана города, разрабатывавшегося под началом обер-полицмейстерской канцелярии. Император торопит, и уже через две недели после прибытия архитектору приказано доставить «Чертеж Адмиралтейского острова, деланный архитектором Маттарнови, но в нем тако ж де и другой чертеж, который ты делал». Из двух вариантов Петр выбирает предложенный Гербелем и издает именной указ о его реализации. Заметим, что этот проект, исполненный с чувством меры и здравого смысла, твердо опирался на достижения сложившейся застройки и отличался от всех предыдущих, отвергнутых царем. «Цель сего проекта состояла, как очевидно, в урегулировании начатых построением кварталов, нежели в новом предначертании», – писал в 1826 г. исследователь А. Л. Майер.
 |
В то же время, генплан Гербеля содержал в себе два принципиально новых решения. Во-первых, направления улиц, проспектов и переулков, от Галерной до Миллионной, определялись строго на шпиль Адмиралтейства (для нас это выразительный архитектурный прием, тогда как для петровского времени важны были кратчайшие пути к верфи – основному производственному предприятию города). Во-вторых, площадь на Стрелке Васильевского острова появилась впервые в графическом изображении с кафедральным собором на фоне здания Сената, Синода и коллегий, обрамленная постройками научного и торгового назначения. Таким образом, автор расставляет два градоформирующих акцента: Адмиралтейство и Сенатская площадь.
Еще в 1825 г. тот же Майер при составлении плана города петровской эпохи сетовал на утрату гербелевских чертежей. Однако сохранился так называемый «план Койета», следующий непосредственно после плана Леблона. Пленный швед, инженер К. Ф. Койет, служа в отделе генплана Канцелярии городовых дел с 1719 по 1721 гг., был свидетелем и участником проектных разработок, которые велись под руководством Н. Ф. Гербеля. По возвращении на родину после заключения Ништадского мира, он поднес своему королю карту Петербурга, датированную 1722 г. и исполненную на основании планировочных решений работавших в российской столице архитекторов под контролем властей. Примечательно, что оформлена она не картушем с традиционными для тех лет греческими богами, гербами, бастионами крепостей или персоной императора, а главными персонажами строительства на Стрелке. До нас не дошло ни одного портрета зодчих петровской эпохи, кроме тонкого рисунка в правом нижнем углу карты. Здесь изображены три господина, стоящие на дощатых подмостях на фоне строящейся Кунсткамеры. Слева виден канал с облицованной подпорной стенкой, дальше идут дома, фланкирующие параллельные линии Васильевского острова. По версии шведских исследователей, себя самого в треуголке и синем мундире своей армии Карл Койет поместил слева. В центре он изобразил обер-архитектора Николая Гербеля – высоким, в европейском парике, золотисто-охристом сюртуке и со странно отрешенным взглядом человека, словно бы до конца исполнившего и отдающего свой труд миру. Справа стоит Доменико Трезини. Он заметно ниже ростом, темноволосый, очень энергичный на вид, одетый в малиновый мундир и треуголку, соответствующие чину русского майора от фортификации. С 1716 г. Трезини осуществлял технический надзор и руководил прокладкой каналов на Васильевском острове и, в частности, на площади за кунсткамерой, заслуженно пользуясь доверием и уважением руководителя канцелярии Синявина и самого императора. Помимо внешних регалий по рисунку легко угадывается производственная иерархия в отношениях всех героев: два первых держат в руках свой чертеж Стрелки, показывая его третьему, который здесь, скорее всего, наблюдатель или представитель «надзорной инстанции». В то же время причастный к исполнению планировочных решений Гербеля Койет помогает ему и по сюжету рисунка, придерживая лист. Уже поодаль: плотник за работой, каменщики, просеивающие песок для приготовления раствора. Тут же механизм для забивки свай с противовесами («баба») и блок, поднимающий ведро с раствором на рустованный угол третьего этажа кунсткамеры – строительные технологии, удостоенные внимания Койета. Неудивительно, что, оформляя свою карту, шведский инженер зафиксировал эпизоды создания первой Сенатской площади. В начале 20-х гг. XVIII в. именно она являлась главной стройкой города.
 |
План-чертеж Санкт-Петербурга К. Ф. Койета, 1722 г. |
Собственно к возведению здания Двенадцати коллегий приступили в 1722 г., когда автор упомянутой карты был уже далеко от невских берегов, в родной Швеции. Ежедневную проектную работу, постоянную корректировку и внесение изменений, ведение надзора на стройке вел обер-архитектор Н. Ф. Гербель, ученики из его команды и первый помощник – итальянец Г. Киавери. Соответственно и спрос за возникавшие трудности, непредвиденные осложнения на строительстве также был с них. Зато роль Д. Трезини в создании этого объекта была, пожалуй, далеко не первой и не столь выдающейся, как склонны полагать некоторые современные специалисты в градостроительной истории Петербурга. Работая в столице с осени 1703 г., тот изначально руководил строительством всех крепостей от Кронштадта до Шлиссельбурга. Позднее на набережной Малой Невы по его проекту был выстроен не сохранившийся Мытный двор. Один из первых историков Петербурга П. Н. Петров писал еще в 1884 г.: «Трезини, хороший выполнитель работ, не годился для широких художественных предположений, где величие идеи равнялось бы с нею изяществом формы». Наверное, и в силу этого обстоятельства основными творцами ансамбля «первой Сенатской площади», включая здание Двенадцати коллегий, Дворец царицы Прасковьи Федоровны и Кунсткамеру, следует считать безвыездно работавших в Петербурге двух архитекторов – Н. Ф. Гербеля и Г. Киавери.
16 сентября 1724 г. Гербеля не стало. В историческом архиве Санкт-Петербурга хранится приказ по Канцелярии от строений «На продолжение работ Гербеля по Кунсткамере, дворцу Прасковьи Федоровны и Коллегиям». Вскоре скончался Петр Великий. В результате политических перипетий спустя четыре года двор перебирается в Москву. Сокращение финансирования приостановило на время строительство площади в Санкт-Петербурге. В северную столицу царский двор возвращается уже в правление Анны Иоановны (1730–40 гг.). Возобновленными работами, внутренней отделкой и ремонтом кровель здания Двенадцати коллегий с 1734 по 1736 гг. руководит М. Г. Земцов, а затем, до его завершения в 1742 г. – Джузеппе Трезини, дальний племянник Доменико.
Два десятка лет кряду возводилось величественное здание в центре главной площади новой столицы. На российском престоле за этот срок сменили друг друга семь коронованных особ. И сегодня, в результате анализа и сопоставления разных исторических данных, можно весьма уверенно настаивать на том, что этот выдающийся памятник национального зодчества в своем исторически завершенном виде появился в Петербурге как результат многолетних трудов пяти великих архитекторов: Н. Ф. Гербеля, Г. Киавери, Доменико и Джузеппе Трезини , а также М. Г. Земцова.
 |
Здание Двенадцати коллегий (справа) в панораме Университетской набережной |